Чарльз Буковски, «Женщины»

Цитаты

…еще мне у тебя понравилось, потому что грязно. Пивные бутылки по всему полу. Везде кучи мусора. Немытые тарелки и говняное кольцо в унитазе, и короста в ванне. Все эти ржавые лезвия валяются вокруг раковины. Я знала, что ты станешь пизду есть.
– Ты судишь о человеке по тому, что его окружает, верно?
– Верно. Когда я вижу человека с чистой квартирой, я знаю: с ним что-то не в порядке. А если там слишком чисто, то он пидор.

Тяжело пить, когда танцуешь. И тяжело танцевать, когда пьешь.

– Во мне больше потенциала, чем в тебе!
– Потенциал, – ответил я, – ни фига не значит. Это надо делать.
Почти у любого младенца в люльке больше потенциала, чем у меня.

Хорошо, когда есть куда пойти, когда всё плохо. Я вспомнил, как было раньше, когда всё бывало плохо, а пойти некуда. Может, для меня это и полезно было. Тогда. Но сейчас меня не интересовала польза. Меня интересовало, как я себя чувствую, и как перестать чувствовать себя плохо, когда всё идет не так. Как снова почувствовать себя хорошо.

Самое худшее для писателя – знать другого писателя, а тем паче – несколько других писателей. Как мухи на одной какашке.

Я по натуре – одиночка, довольствуюсь просто тем, что живу с женщиной, ем с ней, сплю с ней, иду с ней по улице. Я не хотел никаких разговоров, никаких выходов куда-то, если не считать ипподрома или бокса. Я не понимал телевидения. Я чувствовал себя глупо, если приходилось платить деньги за то, чтобы зайти в кинотеатр и сидеть там с другими людьми ради того, чтобы разделить их эмоции. От вечеринок меня тошнило.

Сначала люди всегда интересны. А потом, позже, медленно но верно проявляются и все недостатки, и всё безумие. Я становлюсь всё незначительнее для них; они будут значить всё меньше и меньше для меня.

Очень немногие красивые женщины стремятся показать на людях, что они кому-то принадлежат.

Начало отношений – всегда самое легкое. Уже после начинают спадать покровы, и это никогда не кончается.

Со всеми остальными нами всё будет в порядке, пока бедняки не научатся делать атомные бомбы у себя в подвалах.

Победители языков не распускают. Боятся, что их прикончат на стоянке.

В некотором смысле, как бы я ни недолюбливал образование, оно помогает, когда смотришь в меню или ищешь работу – особенно когда смотришь в меню.

Приди в себя. Кончай это говнидло. Стюардесса вернулась и потрясла Тэмми.
– Дорогуша, в чем дело?
Тэмми начала реагировать. Она пошевельнулась. Затем открылись глаза. Все дело просто в новом голосе. Кому охота слушать старый голос. Старые голоса становятся частью своего я, как ноготь на пальце.

Если то, что писатель написал, издавалось и расходилось во многих, многих экземплярах, писатель считал себя великим. Если то, что писатель писал, издавалось и продавалось средне, писатель считал себя великим. Если то, что писатель писал, издавалось и расходилось очень слабо, писатель считал себя великим. Если то, что писатель писал, вообще никогда не издавалось, и у него не было денег, чтобы напечатать это самому, то он считал себя истинно великим. Истина, однако, заключалась в том, что величия там было очень мало. Оно было почти несуществующим, невидимым. Но можете быть уверены – у худших писателей больше всего уверенности и меньше всего сомнений в себе.

Заранее никогда не скажешь. Бывают дни, когда лучше всего не вылазить из постели и натянуть одеяло на голову.

Если случается что-то плохое, пьешь в попытках забыть; если случается что-то хорошее, пьешь, чтоб отпраздновать; если ничего не случается, пьешь, чтобы что-то произошло.

Сесилия расхихикалась и разговорилась, пустившись объяснять, что у животных тоже бывает душа. Никто ее мнения не оспаривал. Это – возможно, мы знали. Мы не были уверены только, есть ли она у нас.

Любовь – это нормально для тех, кто может справиться с психическими перегрузками.

Ничего никогда не настраивается. Люди просто слепо хватают, что попадается под руку: коммунизм, здоровую пищу, дзен, серфинг, балет, гипноз, групповые встречи, оргии, велосипеды, травы, католичество, поднятие тяжестей, путешествия, уход в себя, вегетарианство, Индию, живопись, письмо, скульптуру, композиторство, дирижерство, автостоп с рюкзаком за плечами, йогу, совокупление, азартную игру, пьянство, тусовку, мороженый йогурт, Бетховена, Баха, Будду, Христа, тактические ракеты, водород, морковный сок, самоубийство, костюмы ручной выделки, реактивные самолеты, Нью-Йорк, – а затем всё это испаряется и распадается. Людям надо найти, чем заняться в ожидании смерти. Наверное, мило иметь выбор.

Мне всегда больше нравилось бывать дома у женщин, чем когда они гостили у меня. От них всегда можно было уйти.

Всё дело в стиле перед лицом отсутствия какого бы то ни было шанса.

Просто жить, пока не умрешь, – уже тяжелая работа.

Для всех, в конечном итоге, всё упирается в ожидание. Ты всё ждешь и ждешь – больницы, врача, сантехника, психушки, тюрьмы, саму маму-смерть. Сначала сигнал – красный, затем – зеленый. За ожиданием граждане мира едят еду и смотрят телевизор, переживают за свою работу или за ее отсутствие.

Когда живешь в нищих кварталах, постоянно слышишь звуки других людей, включая их еблю, но самое непереносимое – когда тебя насильно заставляют слушать их музыку на полной громкости, всю ее тотальную блевоту, часами.

Самое худшее – что я схожу именно за того, кем не являюсь: за хорошего человека.

Все воображают себя особенными, привилегированными, исключительными. Даже уродливая старая перечница, поливающая на крылечке герань.

Женщины: мне нравятся цвета их одежды; то, как они ходят; жестокость в некоторых лицах; время от времени чистая красота в каком-нибудь другом лице, абсолютно и завораживающе женском. Они могут с нами это делать: они гораздо лучше составляют планы и лучше организованы. Пока мужчины смотрят профессиональный футбол, или пьют пиво, или шастают по кегельбанам, они, женщины эти, думают о нас, сосредотачиваются, изучают, решают – принять нас, выкинуть, обменять, убить или просто-напросто бросить. В конечном итоге, едва ли это имеет значение; что бы они ни сделали, мы кончаем одиночеством и безумием.

Хороший писатель всегда знает, когда не писать. Печатать может любой. Не то, чтобы я хорошая машинистка; к тому же, делаю ошибки в словах и не знаю грамматики. Но я знаю, когда не писать.

Новогодняя ночь – еще одна погань, которую надо пережить.