Марина Абрамович, «Пройти сквозь стены»

Цитаты

Есть что-то в коммунизме и социализме – особая эстетика, основанная на уродливости.

Когда у меня выпал первый молочный зуб, кровотечение не прекращалось три месяца. Мне приходилось спать сидя, чтобы не захлебнуться. В конце концов родители отвели меня к врачу, и выяснилось, что у меня заболевание крови, сначала подозревали лейкемию. Отец с матерью положили меня в больницу, где я провела почти год. Мне было шесть лет. Это был самый счастливый период моего детства.

Как и со снами, реальность книг была сильнее реальности вокруг.

Процесс важнее результата, так же как и перформанс для меня важнее объекта.

Позже я прочла и полюбила высказывание Ива Кляйна: «Мои картины не что иное, как пепел моего искусства».

В то время албанцы приезжали в Югославию за белым хлебом, потому что у них был ужасный коричневый хлеб. Это не тот полезный хлеб, который вы можете купить в Штатах. Он был коричневого цвета, потому что был сделан из плохой пшеницы. На вкус он был похож на песок. Албанцы клали кусок белого хлеба между двумя кусками своего коричневого хлеба и ели как сэндвич с сыром.

Вся вселенная, все, что мы знаем, лишь галька в каблуке ботинка космической толстой женщины.

Не льсти себя в том, что у тебя есть какие-либо идеи. Если ты хороший художник, говорил Хегедушич, у тебя, возможно, есть одна идея; если ты гений, у тебя может быть две идеи, точка. И он был прав.

Своих денег у меня никогда не было. Несмотря на то что я ни в чем не нуждалась, я жила в тирании поддержки.

«Красота преходяща. Уродство вечно».

«РИТМ 0». Инструкции.
На столе находятся 72 предмета, которые вы можете использовать в отношении меня любым образом, каким захотите.
Перформанс.
Я объект.
На это время я принимаю на себя полную ответственность за происходящее.
Длительность: 6 часов (с 8 вечера до 2 ночи). 1974

Если бы кто-то решил вложить патрон в барабан пистолета и воспользоваться им, я была готова к последствиям. Я сказала себе, о’кей, посмотрим, что произойдет.

Интересно, что по большей части женщины предпочитали говорить мужчинам, что сделать со мной, вместо того чтобы действовать самостоятельно (правда, позже, когда кто-то воткнул в меня булавку, одна женщина вытерла мне слезы).

Я перестала смотреть в никуда и взглянула на публику. «Перформанс окончен, – сказал галерист. – Спасибо.» Я выглядела ужасно. Наполовину голая, с кровоточащими ранами, мокрыми волосами. В этот момент случилась странная вещь: зрители, которые все еще находились там, стали меня бояться. Когда я приближалась к ним, они выбегали из галереи.

Публика может убить.

Еще одна югославская шутка: Почему девушки из хороших семей идут спать в 5 вечера? Потому что к 10 вечера им надо быть дома.

Мне так надоела установка Югославии на то, что искусство должно быть красивым. Друзья семьи подбирали картины под ковры и мебель – мне вся эта декоративность казалась профанацией. В деле искусства единственное, что имело значение для меня, – смысл работы.

Искусство контролировалось государством, чей интерес к нему сводился к украшению офисов и квартир членов партии.

В одной из работ, он сделал татуировку на руке со своим афоризмом «ultima ratio» (это означало последний аргумент или последнее обращение при применении силы). Потом он вырезал квадратный кусок кожи с этой татуировкой, такой толстый, что были видны мышцы и жилы. Он обрамил этот кусок кожи и законсервировал его в формальдегиде.

Ничто не сравнится по минималистичности с обнаженным телом в пустом пространстве.

Боль – это священная дверь в другое состояние сознания. Когда ты доходишь до этой двери, открывается другая сторона.

Моисей, Мохаммед, Иисус и Будда отправились в пустыню никем, а вернулись кем-то, что-то должно было быть в пустыне…

Земля полна историй, и они всегда путешествуют по мистическому пейзажу. Абориген говорит: «Вот мужчина змея дерется с женщиной водой», а все, что видишь ты, это несколько валунов и может быть кустарник, похожий на рыбу странной формы. Ты смотришь на этот пейзаж, слышишь историю, и она не из прошлого, не из будущего. Она происходит прямо сейчас. Она всегда сейчас. Она никогда не случалась уже до этого. Она случается. Для меня это было революционной концепцией – все мои идеи о существовании в настоящем оттуда.

Больше всего меня изумил тот факт, что у них нет личных вещей. Это связано с тем, что они не верят в завтра; есть только сегодня.

Теперь я знаю, что нет более или менее комфортной позиции. Даже самая комфортная поза со временем становится нестерпимой.

Вы можете сказать человеку самую ужасную правду, если сначала откроете его сердце юмором.

Если ты экспериментируешь, ты должен быть готов потерпеть поражение. По определению, экспериментировать означает, идти туда, где ты еще не был, где вероятность провала велика. Как ты можешь знать, что добьешься успеха?

Люди всегда говорят, что, когда сбивает автобус или теряешь ногу, боли не чувствуешь – просто нервная система не в состоянии доставить столько боли в мозг.

За мной пришли монахи и отвели в монастырь, где я должна была сжечь все свои вещи, переродившись. Монахи были очень практичными – сжигать деньги или паспорт не полагалось, иначе им было бы никогда от вас не избавиться.

Испытав мгновение счастья, мы вскоре оказываемся в кастрюле.

ОСТАНОВКА ЗЛОСТИ. Если вы разозлились, задержите дыхание, пока больше не сможете не дышать, потом вдохните свежий воздух.

То, что ты делаешь, не так важно. Что по-настоящему важно, состояние ума, в котором ты это делаешь.

По пути в Бангалор я рыдала от фрустрации, злости и истощения, а лама смеялся. Тибетцы вообще любят смеяться. Сквозь слезы я посмотрела на него и спросила: «Что смешного?».
«А теперь ты учишься не иметь привязанностей», – сказал Дубум Тулку.
«Но я трудилась над этим все это время», – сказала я.
«Ты сделала все, что могла. Теперь отпусти, – сказал он. – Вещи случаются так, как они случаются в любом случае. Помнишь историю Будды – просветление пришло к нему, лишь когда он окончательно сдался. Иногда ты делаешь все, чтобы достичь цели, а потом то, чего ты добивался, не случается, потому что космические закономерности пошли другим путем».

Разговор трех людей это уже не разговор.

В дерьме жили два червя, отец и сын. Отец говорит сыну: «Посмотри, какая чудесная жизнь у нас. У нас столько еды и воды, мы защищены от внешних врагов. Нам не о чем беспокоиться». Сын отвечает отцу: «Но, папа, мой друг живет в яблоке. У него тоже много еды и воды, и он защищен от внешних врагов, но он пахнет хорошо. Можно мы будем жить в яблоке?».
«Нет», – ответил отец.
«Почему?» – спросил сын.
«Потому что, мой сын, дерьмо – это наша страна».

Если вы долго подавляете в себе эмоциональную боль, она становится болью физической.

Мозг – такой переменчивый организм, с морганием глаза он может уплыть куда угодно. И ты все время его должен возвращать. Ты думаешь, что присутствуешь в настоящем, и вдруг понимаешь, что находишься неизвестно где, – возможно, где-то глубоко в амазонских джунглях.

В жизни наступает момент, когда ты понимаешь, что на самом деле тебе ничего не нужно. Что жизнь не про вещи.

Я нашла телефон инструктора, который обучал вождению людей с ограниченными возможностями. Когда я ему позвонила, я спросила: «в чем вы сильны?»
«Я могу научить людей на коляске, – ответил он. – Людей с одной ногой, с одной рукой, людей, которые не могут повернуть шею».
«Давайте встретимся?»
Когда я приехала, он посмотрел на меня и сказал: «А что с вами не так?»
«Все», – ответила я.

Самое большое вознаграждение за донорство $10 000 и больше было отсутствие какой-либо награды и неупоминание вашего имени.